Суд готов вынести приговор по делу о сгоревшем в Шереметьево Суперджете — МК
Суд готов вынести приговор по делу о сгоревшем в Шереметьево Суперджете
Авиаэксперт возмутился ускоренным ходом судебного разбирательства причин авиакатастрофы, упрощенной до уровня ДТП
Поделиться
На днях Химкинский суд вынесет приговор пилоту Денису Евдокимову. В 2019 году самолет SSJ осуществил жесткую посадку в аэропорту Шереметьево. В результате судно сгорело, 41 человек погиб. Заседание пройдет 20 июня, прокуратура просит посадить Евдокимова в колонию поселения на 6 лет за нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного судна. Главный редактор портала Avia.ru Network Роман Гусаров рассказал, почему это решение представляется ему преждевременным и вызывает много вопросов. Публикуем беседу с авиаэкспертом в нашем материале.
Фото: АГН «Москва»
– Как вы можете прокомментировать ход расследования авиакатастрофы самолета SSJ в Шереметьево и предстоящего приговора?
– Думаю, что споры вокруг этого дела будут продолжаться многие годы. Я не участник процесса и не могу оценить весь объем доказательств. Но я, как человек с юридическим образованием и разбирающийся в авиации, понимаю, что ход разбирательства дела изначально идет по неправильному пути. С точки зрения прокуратуры и следствия, назначение эксперта, суд, предъявление доказательств – это все хорошо, если бы речь шла о железнодорожной аварии или автокатастрофе. Но мы говорим об авиации, которая находится не только внутри нашей правовой системы, но и подчиняется международному воздушному авиационному законодательству. Россия – член Международной организации гражданской авиации ИКАО, которая является структурой ООН.
Ее стандарты подразумевают, что сначала проводится расследование технической комиссии уполномоченного органа. В России это МАК (Межгосударственный авиационный комитет). Только он имеет право на территории нашей страны и ряда стран СНГ проводить расследования авиационных происшествий и выдавать заключение по причинам катастрофы. Не прокуратура и следствие, не кто-либо еще, а этот специальный орган. Он расследует происшествия с российскими и иностранными самолетами. Когда произошла катастрофа Boeing 737 компании Fly Dubai в Ростове-на-Дону в марте 2016 года, расследование проводил именно МАК.
– Чем занимается МАК?
– МАК имеет технологии и экспертов высшей квалификации, которые могут и разбирают даже самые запутанные ситуации, когда полет восстанавливается по секундам. Профессионалы выясняют, что как работало, о чем говорили члены экипажа и даже с каким усилием пилоты давили на рычаг и что-то переключали. Восстановив данные, техническая комиссия выносит заключение о причине катастрофы. На сегодняшний день такого заключения нет, оно не готово. Но по какой-то причине прокуратура и следствие бегут впереди паровоза и пытаются как можно быстрее завершить это дело, назвать виновного до выхода официального заключения МАК.
– В деле фигурирует предварительный отчет МАК, можно ли обвинению ссылаться на него?
– Предварительный отчет не является итогом заключения, это первые данные. К катастрофе приводит целый ряд факторов. Если что-то одно в самолете ломается, это не приводит к аварии, должно быть стечение обстоятельств. Например, параллельно были погодные условия, ветер, молнии плюс, возможно, неправильные действия пилотов. Чаще всего такая совокупность факторов и приводит к катастрофе. Данная катастрофа недорасследована, в первую очередь, техническими специалистами.
– Сколько МАК может расследовать авиакатастрофу?
– Сроков, в которые должен уложиться МАК с расследованием, нет. Сколько нужно времени, чтобы докопаться до причины, столько они и будут это делать. Если они до сих пор не завершили расследование, скорее всего, есть причины. Цель МАК – это не найти виновного, а установить первопричину и дать рекомендации, чтобы такие ошибки больше не повторялись. Рекомендации рассылаются по всем авиакомпаниям и авиапроизводителям. Так работает система. И только потом прокуратура, следствие на основании заключения МАК могут определить виновного и степень его ответственности
– Что вы можете сказать про эксперта в деле сгоревшего Суперджета Юрия Сытника?
– Юрий Сытник – известный в отрасли человек, опытный пилот. По своему опыту и квалификации он может считаться экспертом в авиации, и этот статус неоспорим. Но нельзя быть экспертом во всем. Он в свое время освоил целый ряд советских самолетов, но Суперджет – это не советский самолет и сильно отличается от самолетов того поколения. Там все было, условно говоря, на механике, здесь между пилотом и системами управления есть компьютер, который, по сути, отдает команды.
В Суперджете даже штурвала нет, это цифровой самолет. И, конечно, это надо знать. Я уверен, что любой пилот, который летает на Суперджете, даже молодой, без громадного опыта в авиации, является бОльшим экспертом по этому самолету, чем Юрий Сытник, к которому я отношусь с огромным уважением.
Он может дать оценку управляемости самолета под действием пилота, но опять-таки при наличии опыта управления Суперджетом, которого у Сытника нет. Действительно, он давно уже на пенсии, а когда работал, еще и Суперджетов не было. Может ли он дать оценку работоспособности систем самолета? Нет, не может. Он не авиаконструктор, не инженер и не занимался производством самолетов, что тоже здесь важно.
– Следствием не было обнаружено неисправностей воздушного судна?
– Мне кажется, такая задача не ставилась. Общественность всегда выливает негатив на пилота. Я допускаю, что действия пилота могли быть где-то в чем-то неправильные и неидеальные, что он мог допустить какие-то ошибки. Но являются ли они единственными и являются ли они первопричиной? Нередко бывают катастрофы, когда пилот вроде бы и допустил ошибки, но они не явились ее причиной.
– Резюмирующий вопрос: как вы можете прокомментировать итоги расследования и судебного разбирательства, смогли ли следствие и суд установить причины авиакатастрофы?
– С точки зрения законодательства в действиях прокуратуры и следствия нарушений нет. Но опять-таки, если мы говорим о стандартном ДТП: привлекли эксперта, он выяснил, что протектор стерся, тормоза были неисправные, водитель проехал на красный свет. Все, закрыли дело, действуют в правовом поле.
Но с точки зрения воздушного правоприменения, международной практики расследования авиакатастроф, для меня эта ситуация просто возмутительна. Я не помню ни одного случая, когда бы обвинение по авиакатастрофе было вынесено до завершения расследования уполномоченного органа, которым в нашей стране является Межгосударственный авиационный комитет. И это меня до крайней степени возмущает.